Когда-то экзотичная для постсоветского пространства психотерапия сегодня стала обыденностью и довольно распространенной услугой. Об этом может говорить, например, кратный рост рынка таких услуг в соседней России и прогноз на его дальнейшее увеличение в Европе и Северной Америке. По Беларуси данных нет, но можно предположить, что тенденция такая же. Действительно ли психотерапия нужна такому количеству людей? И как понять, что я один из таких? «Зеркало» поговорило об этом с Анной Матуляк — специалисткой с более чем 20-летним опытом и директоркой Европейского института современной психотерапии в Вильнюсе.
Всем ли нужна психотерапия
Анна Матуляк считает, что действительно может показаться, якобы сегодня «всем и каждому нужна психологическая терапия». Но, по словам специалистки, это не совсем так.
— Да, фактически у каждого из нас есть какие-то травмы. Просто потому, что жизнь не идеальна, как и люди, которые нас окружают, события, которые с нами происходят. Но все зависит от того, насколько человек умеет справляться с такими вызовами. Сформирован ли навык самоподдержки или поиска этой поддержки вовне, — объясняет психотерапевтка.
В качестве примера людей, которым точно есть что проработать с психотерапевтом, Матуляк приводит тех, кто воспитан в традициях советского и постсоветского времени.
— Тогда готовить детей к взрослой жизни было принято способом, парадоксально противоположным тому, как надо, — объясняет свою мысль собеседница. — Считалось, что насилие, агрессия, унижения — именно то, что пойдет ребенку на пользу. Якобы он должен активизировать свои силы и привыкать к тому, что мир вот такой — жесткий и небезопасный. Но это формирует абсолютно противоположное ощущение: что рассчитывать ни на кого нельзя, опираться ни на кого нельзя. И получается, что даже навыка самоподдержки нет.
При этом то, что наши родители или бабушки и дедушки могли считать гиперопекой, не обязательно приведет к негативным последствиям, отмечает психолог.
— Приведу простой пример. Если родитель дует ребенку на коленку всякий раз, когда ребенок коленку ушибет, то у ребенка формируется понимание того, что сложная ситуация требует помощи, адекватной этой ситуации, — объясняет Матуляк. — Соответственно, такой ребенок вырастает во взрослого, который либо может сам, повторяя родителя, «подуть на коленку» — то есть решить проблему, — либо знает, куда обратиться за помощью.
В то же время специалистка уточняет: даже в таких сформированных личностях, способных к самоконтролю и саморегуляции, бывают сбои. Поэтому самодостаточность не означает, что психотерапия таким людям не понадобится никогда: ситуации бывают разные.
— Если негативных событий много или они интенсивны, то любой может сорваться, и тогда психотерапия нужна и такому человеку. Например, это могут быть поддерживающие сессии после тяжелого расставания или из-за груза новых проблем в эмиграции, — поясняет собеседница. — Тем более она нужна, если таких навыков нет вовсе.
Как понять, что настал тот самый момент, когда нужен специалист
По словам Анны Матуляк, есть два критерия, по которым можно понять, что есть потребность в психологической помощи.
— Это когда вы замечаете, что есть какие-то повторяющиеся проблемы, что они будто ходят по кругу, проигрывается один и тот же сценарий и эти повторы вызывают беспокойство, потому проблема не решается, — описывает психотерапевтка.
Другой критерий, по словам психолога, связан с эмоциями. Повод задуматься — когда их становится больше, чем вы способны выдерживать, а тело реагирует сильнее, чем ваш ум.
— Например, вам кажется, что все в порядке, но при этом тревога только повышается, появляется бессонница, какие-то болезни обостряются, разлаживаются отношения, не восстанавливается внутренний ресурс, хотя причины вроде бы нет. Это точно повод задуматься о терапии, — уверена Матуляк.
По наблюдениям специалистки из своей практики, у зумеров и зумерок таких проблем меньше, поскольку у них другое восприятие личных границ, эмпатии.
— В итоге терапия намного чаще нужна людям-миллениалам. Думаю, такое различие обусловлено абсолютно другим контекстом времени, в котором происходило их взросление, — заключает Матуляк.
Почему среди психологов больше женщин
При общем росте обращений к психологам мужчины все равно прибегают к их услугам нечасто: женщины делают это гораздо охотнее. Причины такого перекоса Анна Матуляк видит в общественных установках.
— У женщин как будто больше социального разрешения на эмоции. Они чаще говорят о проблемах, делятся эмоциями, ищут поддержку, — поясняет собеседница. — У мальчиков, мужчин все равно присутствует такой социальный стереотип, что нужно держаться, не ныть, быть сильными.
Это именно то, что имеют в виду гендерные исследовательницы, когда говорят, что феминизм идет на пользу и мужчинам тоже, поскольку выдает им индульгенцию на то, чтобы проявлять чувства и быть слабыми, если сил нет. При этом Матуляк замечает, что ситуация меняется и уже есть перелом негативного отношения к мужским эмоциям.
— Очень хорошо, что мужчин в терапии появляется все больше и больше. Да и мужчин-психологов стало заметно больше, — подмечает психолог. — При этом в терапии совсем не обязательно выбирать себе специалиста такого же пола. Не факт, что мужчина мужчину поймет лучше. Важнее совпадение психики, контакт, способность выдерживать переживания клиента. И в целом важно то, насколько вам комфортно, насколько вы чувствуете себя в безопасности, способны доверять этому человеку.
Как понять, что психолог хороший, а не шарлатан
Высокий спрос на психологов породил огромное количество предложений на рынке. И не всегда качественных, подтверждает Анна Матуляк. Она рекомендует подходить к выбору специалиста, с которым предстоит работа, максимально осторожно и внимательно.
— То, что сейчас происходит на рынке психообразования, — это тихий ужас, — возмущена специалистка. — Я, например, встречала человека, который окончил сомнительные, на мой взгляд, двухмесячные курсы «Введение в когнитивно-поведенческую терапию». И после 50 часов таких онлайн-уроков уже называл себя квалифицированным терапевтом в этом подходе.
На самом же деле психология — это не просто «выслушать и поддержать» или вести задушевные разговоры. Это специализация, которая требует длительного и глубокого образования, подчеркивает собеседница.
— Например, у нас в институте гештальт-терапевтов учат 4,5 года. То есть это десятки месяцев глубокой работы, дипломных работ, экзаменов, а не курсы выходного дня, — добавляет она.
Кроме того, Анна Матуляк советует обращать внимание не на обилие дипломов или сертификатов, а на их содержание.
— В каждом таком документе должно быть указано количество учебных часов и четкая формулировка о присвоении непосредственно квалификации терапевта в каком-то определенном направлении, — говорит специалистка. — Важно, чтобы эта подготовка соответствовала требованиям профессиональной ассоциации этого направления (например, требования к образованию гештальт-терапевтов Европейской ассоциации опубликованы на их сайте. — Прим. ред.). Так что не поленитесь поискать и посмотреть требования к сертификации, чтобы сверить, на самом ли деле у человека есть нужное образование.
Впрочем, даже настоящие и хорошие дипломы далеко не гарантия качества услуг специалиста непосредственно для вас. Как уточняет Матуляк, это просто «минимальный порог» отбора. Дальше, по ее словам, включаются личные ощущения.
— Чувствуете ли вы себя безопасно, появляется ли у вас ясность от того, что происходит на сеансе, есть ли уважение друг к другу, — перечисляет Матуляк. — В работе с психологом не должно быть чувства, что над вами доминируют. Мол, я гуру, сейчас научу вас жить. И, конечно, оценивайте, есть ли динамика изменений. Я не имею в виду, что уже через пару сессий вы должны сепарироваться от родителей, пойти на повышение, выйти замуж, жениться и так далее — в зависимости от проблемы. Скорее я о том, появилось ли ощущение внутренней ясности и устойчивости, понимания, что происходит, куда вы идете в терапии и жизни, над чем вы работаете.
Может ли навредить терапия, если ошибиться с психологом
Как и врач, лечащий физические недуги, некомпетентный психотерапевт представляет опасность. Анна Матуляк предупреждает, что неправильная терапия может буквально нанести вред здоровью — психическому.
— Превращение терапии в зависимые отношения, когда психолог становится для пациента гуру, очень опасно. В таком случае клиент вместо помощи и решения своих проблем начинает жить с оглядкой на мнение специалиста, — добавляет собеседница. — Такое воздействие в итоге может привести к потере даже того ресурса, который еще был, к разрушению связей, которые не были для человека вредными. А если непрофессиональный терапевт, например, не сумеет справиться с очарованностью и привязанностью со стороны клиента, тот утратит остатки самоуважения, самооценки и получит ощущение собственной ничтожности.
Таких случаев, по словам собеседницы, все больше как раз из-за того, что происходит в сфере психологического образования. Матуляк считает, что стандарты обучения «упали очень сильно», хотя желающих учиться, наоборот, становится только больше — из-за интереса к сфере.
— Потому и плодятся онлайн-курсы, тренинги и прочие псевдообразовательные мероприятия, — возмущается психотерапевтка. — Это все приобрело форму чего-то вроде «прикольных тренингов по самопознанию». А люди уверены, что получают новую профессию. Но они не пишут научные работы, не читают литературу, не тренируются как надо. И в итоге даже не понимают, как ответственно работать с психикой другого человека.
С другой стороны, у тренда на повышенное внимание к профессии психолога Матуляк тоже видит простое объяснение. Оно заключается в том, что очень многие сталкивались с болью, тревогой, неопределенностью, одиночеством, кризисом — и начинают искать ответы на свои вопросы. Правда, вместо их поиска только для себя идут учиться и пробуют помогать другим.
— Часто это происходит в среднем возрасте, — говорит психолог. — Некоторых на обучение толкает личный удачный опыт. Вот я поняла или понял, как выйти мне из своего кризиса — и сейчас я по этой же дорожке проведу других. Но, как правило, мало кто задумывается, что для такой работы нужен огромный объем внутреннего ресурса. Обучение дает язык, на котором можно говорить. Но язык — это всего лишь инструмент, а не способность по-настоящему выдерживать психику другого человека.
